Парапсихология и психофизика. — 1996. — №2. — С.3-9.
Впервые взяв в руки один из выпусков журнала «Парапсихология и психофизика», взглядом невольно выделила на обложке знакомое имя — Л.Л.Васильев — и сердце наполнилось теплым добрым чувством. Мгновенно услужливая память перенесла меня на несколько десятилетий назад, к самому началу моего пути в науку, где посчастливилось встретиться с этим замечательным человеком. Могла ли я тогда предположить, что недолгое, к сожалению, наше общение сохраниться в душе на всю оставшуюся жизнь неугасимым источником радости от причастности к сфере интересов этой незаурядной личности, от прикосновения к его жизни?!
Заслуги Леонида Леонидовича в отечественной и мировой науке достаточно хорошо известны. Но широкой аудитории вряд ли известно, что его могучий интеллект удивительно гармонично дополнялся истинно духовными качествами настоящего интеллигента: щедростью души, желанием и умением помочь тем, кто только ещё искал свою дорогу среди обилия научных проблем. Именно эти его качества проявились в наших взаимоотношениях особенно ярко.
Знакомство
Поводом для знакомства явился наш общий интерес к проблеме атмосферных ионов. Более 30 лет посвятил Леонид Леонидович разработке вопросов воздействия атмосферных ионов на здоровый и больной организм. Во время нашей первой встречи он подарил мне книгу «Теория и практика лечения ионизированным воздухом», где изложены итоги его двадцатилетней работа в этой области. Книга вышла в 1953 году (в год моего поступления на физический факультет Ленгосуниверситета) уже вторым изданием, а получила я её через год после окончания учёбы в 1959 г., когда обдумывала планы поступления в аспирантуру.
Нас познакомил не менее замечательный человек, друг и соратник Леонида Леонидовича по университету, зав. кафедрой Физики атмосферы Павел Николаевич Тверской, основоположник изучения атмосферного электричества в нашей стране. Мне посчастливилось постигать «азы» этой науки под его руководствам. Он был заинтересован в продолжении начатых на кафедре работ, знал моё намерение серьёзно заняться научной работой и предложил познакомить с Леонидом Леонидовичем, справедливо полагая, что научные разработки должны иметь определённые практические приложения.
Нужно признаться, что во время обучения в университете я ничего не знала ни о работах Л.Л.Васильева, ни о нём самом, ни, тем более, о том, что он занимается вопросами парапсихологии. Тогда это было, мягко говоря, «не в моде»: семинары проводились в узком кругу, о конференциях не могло быть и речи. Публикаций в открытой печати по этим вопросам практически не было. Правда Леониду Леонидовичу удалось издать тоненькую книжечку «Таинственные явления человеческой психики» в серии «Научно-популярная библиотечка по атеизму», которую он, к моему невыразимому восторгу, подарил мне при первой нашей встрече. Дело в том, что у меня случались спонтанные проявления пси-феноменов в виде явно выраженных предчувствий и «вещих» снов и я, естественно, размышляла на эти темы и искала соответствующую литературу.
Наша первая встреча запомнилась мне во всех подробностях. После непродолжительных телефонных переговоров был определён час свидания и я появилась на Петровской улице.
Меня встретил сам Леонид Леонидович. В ту пору он был уже член-корреспондентом АМН СССР, вёл большую научную и педагогическую работу, и конечно, не располагал излишком времени. Однако ничто ни в лице, ни в жестах не выдавало торопливости или суетливости предельно занятого человека. Передо мной стоял высокий крупный человек. Его лицо выражало доброжелательность, внимательный взгляд из-под высокого лба не «колол», а ободрял, приглашая к разговору. Мы познакомились. После короткой беседы Леонид Леонидович предложил мне поступать к нему на биофизику (возможно, П.Н.Тверской дал ему необходимые сведения обо мне) и тут же подарил упомянутую ранее книжку «Таинственные явления человеческой психики» с дарственной надписью «…будущей моей аспирантке по биофизике»… Потом повёл по лаборатории знакомить с приборами и сотрудниками. В продолжение всей беседы и встречи он не только не подавлял своим авторитетом, но, наоборот, внимательно выслушивал и старался снять вполне понятную мою скованность: нас разделяла не только почти полувековая разница в возрасте, но и разный уровень знания обсуждаемых проблем.
Надо ли говорить, что эта встреча и беседа с Леонидом Леонидовичем окрылила меня, укрепила намерения относительно аспирантуры и дальнейшего изучения проблемы атмосферных ионов. Для меня тогда это было особенно важно, так как после окончания университета я не осталась, как ожидалось, в родном Ленинграде, а уехала в забытый Богом уголок земли «у самого Белого моря». На это у меня были причины, которые не хотели или не могли понять ни родные, ни большинство друзей. А Леонид Леонидович, едва знакомый, впервые появившийся в моей жизни человек, понял всё правильно и отнёсся к моему поступку с уважением и даже некоторым почтением. Он сумел оценить преимущества и трудности моего тамошнего положения и проявил живое участие в моей судьбе. Об этом говорят его письма, которые я свято храню все эти годы. Они благородно доверительны и безыскусны, отражая лучшие стороны его большой души.
Письма
Вскоре после нашей встречи я уехала обратно к месту работы, конечно же, увозя книги и личные впечатления от этого знакомства, которые дали очередной толчок мыслям относительно происхождения атмосферных ионов и их значения для организма. Кроме того, во время беседы в лаборатории я испытала чувство «узнавания» обстановки и содержания разговора: слова гулко отдавались в голове, как будто звучали в огромном пустом зале, и в какой-то момент я перешла на автоматические ответы, не в силах контролировать мысли. Я вспомнила, что видела это во сне ещё до приезда в отпуск, ничего не зная о предстоящем знакомстве. Такие явления бывали со мной и раньше и позже этого случая. Иногда не удавалось вспомнить, откуда я «это» знаю, во в ряде случаев было несомненное сновидческое ясновидение.
Обо всем этом я рискнула написать Леониду Леонидовичу, не столько рассчитывая на ответ, сколько из желания поделиться плодами своих размышлений. Какова же была моя радость, когда очень скоро я получила ответное письмо, где Леонид Леонидович благодарил! меня «… за письмо, за память…», как будто я оказала ему большую честь своим вниманием. Его заинтересовал мой провидческий сон, хотя он назвал его «основой для «мнимых узнаваний». Такое недоверие к моим утверждениям несколько обидело, но позже я поняла, что в кавычки взяты слова из критических статей, на которые не скупились газетные писаки, усиленно «разоблачая лженауку».
Развивая тему пси-феноменов, Леонид Леонидович упомянул, что смолоду увлекался гипнозом и внушением и владеет этой техникой. Не скрыл, что по почерку пытался определить мой характер. Кончалось письмо серьёзными вопросами о подготовке к аспирантуре. А в самом конце: «Буду ждать второе письма от Вас».
Каюсь, я не любительница эпистолярного жанра и для ответного письма мне понадобилось почти полтора месяца. Зато ответ пришёл очень быстро, при этом из Москвы, где Леонид Леонидович был в тот момент на очередной сессии АМН. В этом письме он открылся новыми гранями.
Снова поддержка моих намерений относительно аспирантуры, а затем прекрасное лирическое отступление:… «А как хорошо весной на наших Островах! (Кировские острова в Ленинграде (Н.С.)). Я знаю их вдоль и поперёк с юных лет, знаю историю многих домов, дач, мест. Расскажу Вам и об этом». И далее о Москве: «Я с удовольствием провёл несколько дней в Москве — она всё-таки по своему хороша (хотя Ленинград ни на что не променяю). Здесь у меня несколько знакомых, изучающих возможности »мозгового радио»… Вот с ними-то я и встречался. Они понимают и знают то, чего не знают или не хотят знать другие». Сколько горечи в этих его словах! И заключает эту горькую сентенцию замечательная фраза, подчеркнутая самим автором письма: «Нет ничего лучше правды, кажущейся неправдоподобной (это не мои слова, а Ст. Цвейга). А правда, хорошо·сказано?»
Читая это письмо, трудно догадаться, что пишет его всемирно известный учёный, подошедший к своему 70-летнему рубежу, едва знакомой молодой женщине, только готовящейся вступить на путь научного поиска. Сколько в них доверительной открытости, уверенности, что всё будет понято правильно, как между давними добрыми друзьями!
В этом же письме, поощряя мою жажду знаний, Леонид Леонидович пишет: «Ваше «ненасытное любопытство» очень хорошее проявление всё той же юности, свежести мысли, впечатлений — нет ничего лучше этого! Эмоциональный накал мысли с годами теряется и только немногие сохраняют его до конца жизни, — например И.П.Павлов всем нам пример (он даже в рюх играл и на велосипеде катался в 80 лет)», Сам Леонид Леонидович являет яркий пример сохранения «эмоционального·накала мысли» до конца своих дней. Он не чувствовал своего возраста, был молод душой. Духовно·и интеллектуально возвышаясь среди своих коллег, внешне ничем не подчёркивал своего положения. Более того, в письмах он деликатно, но настойчиво отказывался «всходить на пьедестал», куда я упорно пыталась его поставить сугубо серьёзным содержанием своих вопросов и оговорками об их наивности.
Столь теплое отеческое отношение Леонида Леонидовича к молодым людям отнюдь не было редким явлением. Например, в одном из писем, которое начинается извинением за задержку ответа (примерно на неделю) из-за обилия разного рода корреспонденции, Леонид Леонидович пишет: «Недавно на кафедру в ЛГУ ко мне пришёл студент Уманский. Он мне понравился, мы проговорили окало часа. Не так часто встречаешь юношу, одарённого способностью к «самомышлению», дерзающего «своё суждение иметь». К тому же он прирождённый философ в прежнем смысле этого слова. В конце беседы он открыл мне, что знает Вас, что у вас много общих интересов. Тогда я сообразил, что именно о нём Вы писали мне в последнем письме». Мой друг Саша Уманский, человек действительно интересный и самобытный, был тогда студентом Академии художеств. Мы вместе с ним занимались Хатха-йогой и я посоветовала ему познакомиться с Леонидом Леонидовичем. Но выяснилось — то это уже после часовой беседы, т.е. никак не повлияло на первоначальный интерес Леонида Леонидовича к «чужому» студенту. В этом — он весь, открытый всему новому, молодому, подающему надежды!
Последующие встречи
В последнем письме Леонид Леонидович писал: «Возможно в мае мне придётся поехать в Лондон — прочесть цикл лекций в тамошнем университете (в порядке обмена профессорами). Тогда мы не скоро встретимся…» Так и произошло.
В мае я приехала в Ленинград, чтобы подать документы в аспирантуру. Леонид Леонидович был в отъезде. После мучительных колебаний я всё же выбрала местом прохождения аспирантуры Главную геофизическую Обсерваторию им.А.А.Воейкова, где меня знали со времени студенческой практики. Своё «предательство» оправдывала тем, что тема диссертации будет тесно увязана с интересами работы сотрудников Леонида Леонидовича. 1 ноября 1960 г., в день официального начала аспирантуры в отделе атмосферного электричества, произошла наша новая встреча с Леонидом Леонидовичем. Естественно, я испытывала чувство вины, но Леонид Леонидович, как всегда всё правильно понял и ничем не высказал упрёка или разочарования в исходе дела. Мы обсудили некоторые детали темы диссертации и Леонид Леонидович подарил мне свою новую работу «Влияние атмосферных ионов на организм», подписав, «… с пожеланием успешной аспирантуры». Мой научный руководитель, известный специалист в области атмосферного электричества, И.М.Имянитов с пониманием отнесся к предложенной мною теме, хотя основное направление его работ лежало в области прикладных задач безопасности полётов самолётов в грозовых облаках. В течение первых двух лет аспирантуры я регулярно бывала в лаборатории Леонида Леонидовича, проводила там семинары по физике аэроионов, помогала в интерпретации экспериментальных результатов. Иногда встречалась с Леонидом Леонидовичем для обсуждения текущих вопросов.
Однажды он пригласил меня домой. Квартира его показалась мне оазисом тишины и покоя, возможно, по контрасту с моими тогдашними жилищными условиями. Мы пили чай, разговаривала на разные темы, касаясь не только работы, но и житейских вопросов. И, как всегда, с его стороны была полная доверительность, истинное уважение к собеседнику, ни малейших признаков превосходства. Он умел создавать обстановку дружеской близости, когда в любом вопросе можно рассчитывать на полное понимание. Никогда более не приходилось мне встречать подобного человека.
В последние годы жизни Леонид Леонидович активно занимался изучением пси-феноменов, в частности, кожного зрения и телекинеза, работая с Р.Кулешовой и Н.Кулагиной. На кафедре физиологии регулярно проводились семинары по результатам теоретических и экспериментальных работ в области парапсихологии. Леонид Леонидович не боялся испортить свою репутацию серьёзного учёного занятиями в столь сомнительной области. Он широко использовал свои глубокие знания физиологии высшей нервной деятельности для научного объяснения пси-феноменов, создал лабораторию парапсихологии, продолжая традиции В.М.Бехтерева, одного из своих замечательных учителей. Это вызвало негативную реакцию в официальных кругах, началась настоящая травля через печатные органы, особенно местные газеты. Его обвиняли в излишней доверчивости, недостаточно критическом подходе в работе с экстрасенсами и других «грехах». Всё это создавало нервозную обстановку, мешало работе, отражалось на здоровье и закончилось его безвременной кончиной в 1966 году.
В эти трудные годы я, к сожалению, не имела возможности встречаться с Леонидом Леонидовичем, т.к. волею судьбы оказалась за границей. Пути наши разошлись, но на всю жизнь сохранились самые тёплые чувства к этому удивительному, высокой души человеку.
Мне кажется весьма удачной эмблема Фонда парапсихологии: это его, Леонида Леонидовича высокая светлая душа, излучающая добро и свет, открыта всему новому, пытливому, ищущему, с готовностью поддержать на неизведанных тропах научного поиска. Он сам являл пример бескомпромиссности, бесстрашия, непримиримости в борьбе за научные истины, даже в ущерб своему здоровью и научной репутации. Выражаю свою глубокую признательность учредителям Фонда парапсихологии за сохранение памяти об этом замечательной учёном, педагоге, светлой души человеке.